«Клоп» — сатирическая комедия Владимира Маяковского (1928—1929 гг.),[1] высмеивавшая мещанство и приспособленчество.
Содержание |
1929 год. Баян, Присыпкин и Розалия Павловна скупают у лоточников все — как для предстоящей свадьбы, так и для обустройства будущей «изячной жизни» — и кукол, и бюстгальтеры, которые Присыпкин предполагает использовать в качестве чепчиков для возможной двойни (он даже знает, как назовет их — в честь Дороти и Лилиан Гиш), и селедку, и пуговицы. Баян пообещал Присыпкину устроить настоящую «красную свадьбу», попросив за услуги 15 рублей и бутылку водки. Разговоры о свадьбе слышит Зоя Березкина — судя по всему, прежняя любовь Присыпкина. Он объясняет ей, что полюбил другую: («Гражданка! Наша любовь ликвидирована»). На защиту будущего зятя встает Розалия Павловна: «Я ей заплачу алименты, но я ей разобью морду!». Зоя плачет.
В общежитии на Среднем Козьем переулке (дом № 16), где жил Присыпкин, также обсуждают его самого и его предстоящую свадьбу, причем не все относятся к присыпкинскому стремлению негативно, многие — и с пониманием («Теперь не девятнадцатый год. Людям для себя пожить хочется»). Входят Присыпкин, швыряющий одному из рабочих одолженные у того стоптанные башмаки, и Баян, принявшийся обучать Пьера Скрипкина тому, что ему теперь пригодится — как танцевать «первый фокстрот после бракосочетания» («Не шевелите нижним бюстом, вы же не вагонетку, а мадемуазель везете»), как незаметно почесаться во время танца, не носить навыпуск крахмальную рубаху и не надевать двух галстуков одновременно. Зоя Березкина застрелилась. Один из жителей общежития обвиняет в этом Присыпкина («Из-за тебя, мразь волосатая, и такая баба убилась»). Пьера Скрипкина выгоняют из общежития.
На свадьбе Пьера Скрипкина и Эльзевиры Ренесанс Баян произносит тост, после чего играет на рояле. Все выпивают и поют. Шафер, защищая достоинство новобрачных, затевает ссору за ссорой. Начинается драка, опрокидывается печь, возникает пожар. Прибывшие на место происшествия пожарные недосчитываются одного человека, остальные погибли («Среди трупов недосчитывается один, так что согласно ненахождения полагаю — сгорел по мелочам»).
1979 год. Роющая траншею для фундамента бригада обнаруживает засыпанную землей замороженную человеческую фигуру. Институт человеческих воскрешений сообщает, что на руках найденного индивидуума обнаружены мозоли, являвшиеся в прошлом признаком трудящихся. Среди всех районов федерации земли проводится голосование, на котором большинством голосов принимается решение воскресить этого пролетария, каковым оказывается Присыпкин. Все газеты с восторгом сообщают о его предстоящем воскрешении. Размораживание проводит профессор, которому ассистирует Зоя Березкина, чья попытка покончить с собой пятьдесят лет назад не удалась (она, кстати, просит профессора не воскрешать Присыпкина: «Товарищ профессор, опять пойдет буза»). Узнав, что он попал в 1979 год, Присыпкин падает в обморок.
Репортер рассказывает слушателям о том, что для того, чтобы облегчить Пьеру Скрипкину переходный период, врачи предписали поить его «смесью, отравляющей в огромных дозах и отвратительной в малых, так называемым пивом», и теперь в больницах лежат пятьсот двадцать рабочих медицинской лаборатории, которых подкосила «трехгорная чума». Среди тех, кто наслушался романсов Присыпкина, началась эпидемия «влюбленности» — «так называлась древняя болезнь, когда человечья половая энергия, разумно распределяемая на всю жизнь, вдруг скоротечно конденсируется в неделю в одном воспалительном процессе, ведя к безрассудным и невероятным поступкам». У одной из заболевших «влюбленностью» девушек «ноги заплетаются в па фокстрота и чарльстона». Пострадали даже собаки, которых Присыпкин выучил стоять на задних лапах, и теперь они «не лают и не играют, а только служат». В это время толпа охотников во главе с директором зоосада ищет сбежавшего клопа, и им удается его найти.
В чистой комнате на кровати лежит Присыпкин, который просит у врача опохмелиться и требует «заморозить его обратно». По его просьбе Зоя Березкина приносит несколько книг, но вопреки ожиданию Присыпкина, таких, чтоб «щипало, замирало» в будущем нет: как сказала Зоя, «есть про розы только в учебниках садоводства, есть грезы только в медицине, в отделе сновидений». Да и танцев вроде тех, каким учил его Баян, в будущем нет: Зоя пообещала взять его с собой «на танец десяти тысяч рабочих и работниц, будут двигаться по площади. Это будет веселая репетиция новой системы полевых работ».
Посреди зоосада стоит задрапированная клетка, окруженная музыкантами и толпой зрителей. Прибывают иностранные журналисты, старики и старухи, колонна детей. Директор зоосада в своей речи мягко упрекает профессора, который разморозид Присыпкина, в том, что он, руководствуясь внешними признаками, ошибочно отнес его к «гомо сапиенс» и к его высшему виду — к классу рабочих. На самом же деле размороженное млекопитающее — человекообразный симулянт с почти человеческой внешностью, откликнувшийся на данное директором зоосада объявление: «Исходя из принципов зоосада, ищу живое человечье тело для постоянных обкусываний и для содержания и развития свежеприобретенного насекомого в привычных ему, нормальных условиях». Теперь они помещены в одну клетку — «клопус нормалис» и «обывателиус вульгарис». Директор, надев перчатки и вооружившись пистолетами, выводит Присыпкина на трибуну. Тот вдруг видит зрителей, сидящих в зале, и кричит: «Граждане! Братцы! Свои! Родные! Откуда? Сколько вас?! Когда же вас всех разморозили? Чего ж я один в клетке? Родимые, братцы, пожалте ко мне! За что ж я страдаю?» Присыпкина уводят, клетку задергивают.[2]
| Клоп в Викицитатнике? |
По словам автора, «Обработанный и вошедший в комедию материал — это громада обывательских фактов, шедших в мои руки и голову со всех сторон, во все время газетной и публицистической работы, особенно по „Комсомольской правде“.
\Эти факты, незначительные в отдельности, прессовались и собирались мною в две центральные фигуры комедии: Присыпкин, переделавший для изящества свою фамилию в Пьера Скрипкина, — бывший рабочий, ныне жених, и Олег Баян — подхалимничающий самородок из бывших домовладельцев.
Газетная работа отстоялась в то, что моя комедия — публицистическая, проблемная, тенденциозная.
Проблема — разоблачение сегодняшнего мещанства».[3]
Клоп (пьеса).