Прана (дев. प्राण, буквально на санскрите означает «жизнь», «дыхание» или «постоянное движение») — одно из центральных понятий йоги и традиционной индийской медицины, понимается как жизненная энергия, жизнь. В йоге считается, что прана пронизывает всю вселенную, хотя и невидима для глаз.

Прана с каждым вдохом наполняет праническое тело человека (или животного) по системе из более 72 000 нади, мельчайших каналов. Нади, переплетаясь образуют многочисленные энергетические центры — чакры. Выделяют десять главных нади, три из которых считаются наиболее важными: ида, пингала и сушумна. Эти три канала (нади), по представлениям йогов, располагаются непосредственно вдоль позвоночника и играют важную роль в жизни человека, также они соединяют шесть главных чакр (от муладхары до аджни). Нужно заметить, что Сушумна пролегает от муладхары до сахасрары и является каналом для огня кундалини, который достигнув сахасрары, дарует человеку освобождение.

По области функционирования (в человеке) различают пять видов: прана, удана, самана, вьяна, апана.

В различных традициях прана приравнивается к таким понятиям, как энергия ци в даосизме и традиционной китайской медицине, пятый элемент в алхимии, и эфир в оккультизме. В тибетской медицине используется одновременно два понятия — и прана, и ци.

Карл Густав Юнг, анализируя начавшийся в XIX веке широкомасштабный импорт экзотических религиозных систем Востока на Запад, отмечал связанные с этим проблемы:

Индийское мышление с легкостью оперирует такими понятиями, как прана. Иное дело — Запад. Обладая дурной привычкой верить и развитым научным и философским критицизмом, он неизбежно оказывается перед дилеммой: либо попадает в ловушку веры и без малейшего проблеска мысли заглатывает такие понятия, как прана, атман, чакры, самадхи и т. п., либо его научный критицизм разом отбрасывает их как «чистейшую мистику». Раскол западного ума с самого начала делает невозможным сколько-нибудь адекватное использование возможностей йоги. Она становится либо исключительно религиозным делом, либо чем-то вроде гимнастики, контроля за дыханием, эуритмики и т. п. Мы не находим здесь и следа того единства этой природной целостности, которые столь характерны для йоги. Индиец никогда не забывает ни о теле, ни об уме, тогда как европеец всегда забывает то одно, то другое. Благодаря этой забывчивости он завоевал сегодня весь мир. Не так с индийцем: он помнит не только о собственной природе, но также о том, что он и сам принадлежит природе. Европеец, наоборот, располагает наукой о природе и удивительно мало знает о собственной сущности, о своей внутренней природе. Для индийца знание метода, позволяющее ему контролировать высшую силу природы внутри и вовне самого себя, представляется дарованным свыше благом. Для европейца же подавление собственной природы, и без того искаженной, добровольное превращение себя в некое подобие робота показалось бы чистейшим адом…
Богатая метафизическая и символическая мысль Востока выражает важнейшие части бессознательного, уменьшая тем самым его потенциал. Когда йог говорит «прана», он имеет в виду нечто много большее, чем просто дыхание. Слово «прана» нагружено для него всею полнотой метафизики, он как бы сразу знает, что означает прана и в этом отношении. Европеец его только имитирует, он заучивает идеи и не может выразить с помощью индийских понятий свой субъективный опыт. Я более чем сомневаюсь в том, что европеец станет выражать свой соответствующий опыт, даже если он способен получить его посредством таких интуитивных понятий, как «прана»^[1].

Примечания